Однажды все изменилось

Растет курс доллара, оружие становится предметом обихода, военные под любым предлогом могут забрать твой автомобиль, деньги и тебя самого. Приоритет сместился. Раньше ты выходил на улицу, одеваясь заметнее, современнее, новее, ярче. Не задумываясь ты оставлял в кошельке сто, двести, пятьсот, а иногда и несколько тысяч. Ты мог проводить время в ресторанах, покупать билеты в театр, проводить время с друзьями. В парках тебя встречали аттракционы, сладкая вата, зазывалы бессмысленных развлечений, летние улыбки девушек, ожидающих знакомства, запах цветения будущих плодов и бутонов. По автомобильным дорогам весело проносились автомобили, рогатые троллейбусы и шумные грузовики. Ты ходил по тротуару улыбаясь утреннему весенне-летнему солнцу, покупал голландские цветы для своих свиданий и любовался удачными композициями пестрых роз в широких клумбах парков и городских бульваров.
Однажды все изменилось. Ты перестал узнавать свой город. На улицах появились люди с оружием, практически полностью исчезли пешеходы. Магазины закрылись, а витрины опустели. Проходить и проезжать блокпосты стало не безопасно, и ты сперва отказался от автомобиля, а потом стал следить за тем, чтобы в твоем кошельке всегда было мало денег. Со временем, тебе уже не надо было следить за наличием большого количества денег в кошельке, ведь появится им было неоткуда. Твоя фирма закрылась, а новую работу ты не мог найти вот уже несколько месяцев. Получалось перебиваться случайными заработками, прогибая спину под весом тяжелых мешков, но чаще всего ты сидел без работы. Почти все твои друзья разъехались в другие города в поисках лучшей жизни, а ты решил остаться, ожидая, что это все ненадолго, и ты «перезимуешь». Ты перестал выходить на улицы вечером, беспокойно спал ночью. Шум выстрелов стал фоновым, и ты почти не вздрагивал, когда рядом раздавался треск автоматной очереди. Люди сидели без денег, ты сидел без денег, магазины опустели и было похоже, что вернулся прошлый век. Ты думал, что придет помощь, поддержка, что та или иная сторона наконец прекратит это шоу и спорная территория твоего города перестанет быть «отдельным государством» вернувшись обратно в состав страны, или пусть даже присоединившись к новой. Новости поступали с разных сторон, промывая голову разносторонней пропагандой. Твое «отдельное государство» решило вводить свою валюту и обрушить мосты. Твое «отдельное государство» создало налоговую, забыв о больницах, школах, детских домах и домах престарелых. Твои старые соотечественники, еще вчера братья, в рядах армии заряжали снарядами свое оружие для артобстрелов. Твои старые соотечественники, еще вчера единое государство, говорили и думали на другом языке, проклиная территорию на которой проходила война и тебя, полагая, что ты в этом виноват. Эмоции твои и всех вокруг, звенящие и растянутые как кишки на тетиве лука, готовы были лопнуть. Заблуждение, выстраиваемое на новом заблуждении влияло на всех и каждого и казалось, что вокруг никто ничего не знает, хотя все говорили со знанием дела. Часто тебе казалось, что никто, включая власть всех трех сторон конфликта не понимал происходящее и действовал исходя из ситуации.

В один из ясных погожих дней ты решил выйти и пройтись по городу. Сегодня внутри тебя, не смотря на происходящее вокруг, было спокойно и тихо. Ты мычал под нос старую заезженную мелодию в которой вся прелесть крутилась вокруг трех нот. Повернув в сторону парка, ты еще издали заметил городской цирк. Если раньше цирк был всего лишь городским фоном, и ты не думал о нем начиная с самого детства, то сейчас здание цирка как-то не вписывалось в окружающий ландшафт. Ты подумал, что цирк закрыт, ведь некому выступать, но все же решил подойти поближе. Ты заметил, что двери здания открыты и внутрь заходят люди. Ты вошел и узнал, что цирк работает. На билетах была указана цена, но ты мог заплатить меньше и даже мог пройти бесплатно, если у тебя было пусто в карманах. Ты заплатил четверть стоимости и попал внутрь. В фойе пахло детством, ты увидел сладкую вату, красные пластиковые носы на резиновых подвязочках, маленьких детей, улыбающихся в потяжелевшие лица своих родителей. На арене было мало профессиональных циркачей, много самодеятельности, почти не было животных, но ты смеялся до слез над клоунами Васей и Петрушкой, хлопал в ладоши как ребенок, когда маленькая рыже-белая собачка в юбочке из шифона танцевала на задних лапках и вспоминал тот далекий год, когда вместе с родителями пошел в цирк и катался на пони.